Вдоль по Нилу лодочка плывет.
Один из моряков уступил мне почетное место в каюте с капитаном, присоединившись к пассажирам. Я заменила прозрачную антимоскитную сетку на своей койке, необходимую в местных условиях, на более привычную палатку, решив обезопасить таким образом на всякий случай свою женскую сущность, но вскоре осознала свою ошибку: внутри менее вентилируемой палатки вскоре образовались парниковые условия, во внутренней части моего маленького домика даже образовались капли влаги. Но это были неудобства, несравнимые с положением пассажиров. Им просто негде было натянуть эту сетку, а под выделенным для защиты от дождя тентом от палатки могли поместиться только дети и некоторые женщины. Вся жизнь, включая еду и справления естественных надобностей, проходила на полуметровом бортике, призванном защитить груз от вод Нила. Иногда эти воды из-за общего веса людей и грузов доходили так близко, что я только удивлялась тонкому расчету или что более вероятно африканскому авосю моряков. Несмотря на многочисленные неудобства, пассажиры оптимизма не теряли, постоянно пели, играли на всех подручных средствах, включая даже воду и показывали мне свои белые зубы в неизменно широкой улыбке.
Первый сюрприз ждал нас под вечер: вся наша провизия на время плавания составляла несколько килограммов муки. Из нее на нильской же воде замешивалось тесто (здесь о таблетках хлора никто не беспокоился), отчего тесто приобретало желто-серый оттенок, и на углях выпекался большой блин - гураса. Затем у рыбаков из прибрежных деревень покупалась рыба. Происходило это таким образом: лодки рыбаков уже ждали с нетерпением долгожданных покупателей, брали наш корабль на абордаж, что при скорости нашего судна около 6-7 км/ч было несложно, и вся торговля осуществлялась на ходу. Рыбаки демонстрировали чудных "аквариумных" рыб, вроде рыбы-шара и рыбы-ежа, но мы предпочитали брать простую мелкую нильскую рыбешку и варили из нее бульон. Традиция еды в Судане, сходная со всеми арабскими странами, предполагает одно общее блюдо, в которое макается кусок гурасы. Оставалось только надеяться на соблюдение правил гигиены твоими сотрапезниками.
Второй сюрприз ждал нас с наступлением темноты. Оказывается, нельзя было плыть в темноте, т. к. фонарь за время долгого ожидания в порту так и не починили, хотя, по моим наблюдениям, никто этим и не занимался. Останавливаться же тоже было проблематично, так как якорь…забыли в порту! Такого я не могла ожидать даже от последнего африканского пофигиста. Выход нашли такой: корабль садился на мель у берега. При остановке я сразу ощутила острую необходимость залезть в противомоскитную сетку, так как твари, отгоняемые прежде при движении, роем облепили долгожданное теплое человеческое тело. А так как темнота на этой широте наступала ок 17 часов вечера и спать пока не хотелось, от скуки меня спасала подаренная в порту библия.
Ну и как водится, Аллах любит троицу - утром нас ждал сюрприз номер три, который вполне можно было ожидать. С наступлением утра надо было двигаться снова в путь и соответственно сниматься мели, в которую за ночь мы засели достаточно глубоко. Первый за дело брался капитан. Как самый настоящий капитан он вставал раньше всех, гордо шествовал ну корму, он же бортик (он же стол и всякое прочее…), брал длинный шест и делал героические попытки оттолкнуть корабль собственными усилиями. Вскоре вставали остальные члены команды (а вся команда состояла из владельца корабля, собственно капитана, техника и молодого кока) и присоединялись к капитану. Проснувшиеся пассажиры, на которых шестов уже не хватало, спрыгивали в воду и толкали посудину из воды. Как ни странно, несмотря на жару, спрыгивать в воду я брезговала (возможно, из-за рассказов о червячке, который живет в местной водице и любит заползти под кожу незадачливому купальщику…), хотя эту самую воду пила. Так что я предпочитала тоже орудовать шестом. Через час-полтора совместных усилий корабль ко всеобщему восторгу трогался.
“До темноты плыть остается часов 8, не больше, и при нашей скорости за день мы покроем совсем немного…” - думала я, пытаясь подсчитать, на сколько еще дней хватит нам муки для гурасы. Кроме подобных подсчетов я занимала себя осмотром корабля, в том числе технического отсека, экскурсию по которой мне устроил наш техник, и общением с пассажирами, из которых двое оказалось англоговорящих.
Один из них оказался самым тщедушным из всех виденных мной представителей негроидной расы. Носил он также очки, которые при пропорциях его лица казались огромными и делали его похожим на стрекозу. Я так и прозвала его про себя: Стрекозел. Стрекозел начал посвящать меня в политическую суть южного конфликта (нефтяно - религиозную) и в особое положение местных служб безопасности, с которыми он имел непосредственный контакт и с которыми мне в будущем придется тесно столкнуться. Особое положение местных спецслужб выражалось просто - им можно все. Стрекозел, например, был отловлен прямо на улице по дороге на работу и был посажен в подозрении в неведомом ему преступлении. Восемь месяцев родственники думали, что тот просто бесследно исчез, покслужители порядка не поняли, что внешне тщедушный Стрекозел на веские уговоры с обоснованием не поддастся.
Второй англоговорящий оказался стариком лет 40 (по нашим меркам он выглядел лет на 60), пытающийся опять же проповедовать христианскую мораль, но так как мне во время коротания вечеров ее хватало, от общения с ним я уклонилась. Плодотворное общение происходило с женщинами, хотя они и не знали английского языка, состояло оно в бесконечном заплетании друг другу мельчайших косичек (вот уж когда на это достаточно времени!) и окрашивании рук и ног причудливыми узорами из хны. Посещение капитанской рубки тоже дало свои впечатления - мне дали порулить кораблем, и, когда капитан понял, что это дело я быстро освоила, даже свалил куда-то. Ну и конечно я отщелкивала бесконечные ленты запасенной заранее в большом количестве фотопленки. Особо мое внимание привлекали разнообразные лодки, от маленьких рыбацких, до длиннющих, где один за другим располагались до 10-12 гребцов.
Так бы все и шло-текло тихо - мирно и даже я немного привыкла к такому образу жизни, но, не доехав 120 км. до желанного Малякаля, корабль встал на вынужденный ремонт в городе Ренк.